Я закрываю свои глаза и весь мир падает замертво . Я поднимаю веки и Все возрождается вновь
читать
Гольф в Орегоне
Автор: 80 миль в час
Пейринг: J2
Рейтинг: NC-17
здесь
Дженсен сползает вниз, стягивает простыню и надавливает на колено Джареда – пусти. Тот послушно, по привычке, раздвигает ноги, даже не просыпаясь. Рефлекс, ухмыляется Дженсен. И опускает голову.
- Ммм…
Джаред горячий там, и запах у него насыщенный и густой после сна. Дженсен облизывает его яйца, втягивает в рот, сразу оба , у него это легко получается.
- Тебе нравятся мои мячики? – хрипит Джаред.
Дженсен не отвечает. Джаред тоже быстро затыкается. Ну то есть, слова у него заканчиваются.
- Ооо, бляяядь…
Нормальные слова.
Иногда Дженсену даже больше нравится вот так вот: когда Джаред под ним, раскрытый и пассивный по собственному желанию, руки заложены под голову. Он получает удовольствие.
Дженсен нажимает большими пальцами прямо под мошонкой, мягкое место, слабость Джареда. Он может кончить вот так вот просто, от облизываний и несильных прикосновений.
- Дженс…
Это первый сигнал. Второй – это когда Джаред высвобождает руку и приподнимается чуть-чуть, напрягая живот, хмуря лоб, стискивая колено…
- Ооо…
А это уже и сам оргазм. Дженсен довольно слизывает сперму с члена и живота Джареда.
- Слабак. Полторы минуты. Никакой выдержки.
- Заткнись, сосунок.
- Будешь сегодня мне подавать клюшки.
- Я тебе сейчас подам…
- Джаред!
- Мне нужно размять кисть перед игрой, ты сам вчера учил…
Крылья
Автор: 80 миль в час
Бета: Rassda
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Дин/Сэм
Саммари: Во время охоты на вампиров Дин и Сэм натыкаются на пещеру, ночуют в ней. Ночью Сэма пытается соблазнить крылатый суккуб. Он отвергает ее и просыпается с крыльями. Братья не знают, что с ними делать, крылья доставляют массу неприятностей. После погони оборотней и ссоры с Дином - секс, после чего крылья отпадают сами."
Примечание: фик-победитель фикатопа, проводимого на дневниках.
***
Футболка на спине Сэма вздыбилась, потом раздался сухой треск, ткань разорвалась, и из-под кожи вырвались два огромных крыла.
finalist.info/80m-h/80m-h-krulia.html
ВЕДЬМА из Туксона.
Автор: 80 миль в час
Бета: Rassda
Пейринг: винцест
Рейтинг: NC-17
Примечание: написано для Рассды, которая просила: Сэм/Дин попадают под действие афродизиака.
.....разыграв двух дурачков, напросились к ведьме в гости
***
– Сэмми…
Туксон оказался совершенно волшебным городом. Кучка беленьких домишек, прилепившихся к университетскому кампусу. Тут не закрывают двери на ночь и…
– Ооо… Ты… Сэм, что ты…
…оставляют бутылки с водой для выходящих из пустыни мексиканских нелегалов. Это какое-то сказочное королевство, сказал Сэм. Впрочем, Дин знал и знает – именно в таких местах…
– Сучка! Зубы…
… случаются самые ужасные истории в их практике. Впрочем, как показало время, на Туксон им нечего было жаловаться…
– Черт, да, вот… Да!
Почему-то все попадавшиеся им ведьмы всегда были белокожими брюнетками с бледными полными губами и всклокоченными патлами. Безумный взгляд и скрюченные пальцы независимо от возраста прилагаются. Из-за этого дурацкого стереотипа в Тусконе они с Сэмом чуть не проебали охоту. Нет. Не так… Они с Сэмом проебали охоту. Шаривший в интернете Сэм неожиданно нашел страничку, на которой предлагали приворотное зелье. Рецепт был правильный. А на форуме – сотни благодарственных комментариев. Сэм сначала недоверчиво хмурился, потом смеялся, а потом сказал: поедем хоть посмотрим на предприимчивую ведьму. Другой работы не было, и Дин согласился. По дороге Дин пытался представить себе, как будет выглядеть ведьма из Туксона. Ничего оригинального ему в голову не приходило. Гадалка, вдова, живущая на отшибе старуха. Кто угодно, но не эта невысокая кругленькая блондинка с нежным коровьим взглядом. Она никак не могла быть той самой ведьмой, которая травила людей какой-то дрянью. Не могла эта чудная крошка – как вы говорите, вас зовут? Дороти? – не могла милашка Дороти, мать троих детей, счастливая жена одного из преподавателей колледжа варить приворотное зелье на заказ, за деньги, и продавать его через интернет.
Они с Сэмом, разыграв двух дурачков, напросились к ней в гости
– Только это не совсем зелье, – улыбнулась женщина и налила им еще кофе. – Если вы читали объявление, то знаете, что cобирать зелье нужно лично. Никакого Федекса или Ейрпостала.
Дин не читал объявление. Он почти восхищенно пялился на респектабельную женщину, которая, не таясь за никами, типа Даркенджел или что-то в этом роде, торговала ядовитой херней.
– А что же это тогда? – спросил Сэм, спокойно отпивая предложенный кофе.
– О, я называю это пробуждением истинных чувств. Никакие травы или наговоры не помогут человеку влюбиться или разлюбить. Все, что я могу – лишь открыть его сердце ему самому, показать, что он чувствует на самом деле. Но для этого мне нужен контакт, физический контакт.
Дин не выдержал.
– А как же все эти зелья? Люди ведь заказывают одно, а получают на выходе совсем другое. Заказ же не всегда совпадает с… результатом.
Дороти снова засмеялась, нежным, материнским смехом, от которого у Дина свело зубы.
– Нет, конечно. Но когда ты понимаешь, что у тебя на сердце, ты либо наслаждаешься своим открытием, либо настолько шокирован, что даже и не думаешь требовать компенсацию за некачественно предоставленные услуги. Не так ли, Сэм?
Сэм покраснел так сильно, что Дину даже стало любопытно.
– Хочешь узнать, что у тебя на сердце?
– А? Что?
– Хочешь узнать себя, Дин? – женщина, секунду назад сидевшая в кресле, стояла перед ним на коленях и смотрела снизу вверх, внимательно и очень серьезно. Дин подумал о Кесси и пожал плечами.
– Почему бы и нет.
Дороти протянула руку и коснулась левой стороны его груди, там, где сердце. Тут наверно, должны были звучать какие-то заклинания или хотя бы пару словечек на латыни. Но ничего больше не произошло. Дин развел руками:
– И все?
Дороти встала с колен и улыбнулась.
– Все.
Это было очень странно. Он ожидал чего-то, чего угодно, пусть даже голоса, который бы гнусавил бы ему в ухо изнутри: «Диин, ты влюблен в Кесси. Возвращайся к ней, старик и женись. Заделай пару детишек и будь счастлив». А вместо этого он думал только о бутылке холодного пива и еще немножко – о губах Сэма на своем члене… Бляяядь…
Он растерянно взглянул на Дороти.
– Что за…?
– Что случилось, Дин? Ты что-то почувствовал? – Сэм привстал со своего кресла, внимательно глядя на брата.
Дин почувствовал, как резко вспотели руки и шея. Ничего же, она ничего не сделала, и вдруг – ниоткуда, изнутри, из самой глубины – накатило и бросило об стену. Он смотрел на Сэма, Сэм смотрел на него, чуть нахмурив брови, серьезный, готовый вскочить и помочь, а Дин с ужасом ждал этого движения, потому что не знал, как отреагирует на него.
– Я думаю, вам пора, молодые люди, – ласково сказала ведьма. – Как отдохнете, заходите еще.
Сэм бросил удивленный взгляд на Дороти и опять уставился на Дина. Тот, сжав зубы, кивнул на дверь. Он разберется с ведьмой потом, думал Дин. Потом. Сейчас ему нужно вернуться в мотель и… Нет! Ему нужно вернуться в мотель и все обдумать как следует.
До машины они почти добежали, Дин нажал на газ раньше, чем захлопнул дверь.
– Эй, ты чего?
Сэм смотрел, продолжал смотреть на Дина, и от этого руки скользили по рулю. Дин, не отрываясь смотрел на дорогу, боясь даже двинуться, боясь повернуться и напороться на пристальный изучающий взгляд Сэма. Боясь посмотреть на него и опять почувствовать… О Боже… Да что же она сделала? Дин попытался сосредоточиться и вспомнить. Вот она кладет руку ему на сердце. И держит ее там, всего два удара. Она не говорит ничего… Ничего? Ее рот не открывался, Дин помнил это точно. Никакой магии, никаких ритуалов. Просто… Словно он всю жизнь… О да, Дин, ты, блядь, всю жизнь хотел трахнуть своего брата. Да ни за что! Дин сжал губы. Он заботился о Сэме, да, он защищал его, как велел отец и не только потому, что так велел отец. Сэм был самым дорогим человеком для Дина, и даже сейчас, когда они охотились вдвоем и вроде бы были на равных, Дин делал все, чтобы оградить Сэма от опасностей. Но любовь?! Секс?! Все эти сопливые пидорские нежности?! Неет…
Дин покосился на Сэма. Да не может быть… Ему показалось. И тут Сэм, который все это время не отрываясь, смотрел на Дина, чуть наклонил голову, словно спрашивая: что?
Да, подумал, Дин. Черт, да…
Он с визгом притормозил возле мотеля и вылетел из машины.
– Дин! Дин!!! Подожди, Дин!
Получалось, конечно, что он бежит от Сэма, но по-другому Дин не мог. Он зашел в комнату, сел на кровать и сжал голову руками.
– Ну? – Сэм зашел вслед за ним, встал у двери и скривил удивленную рожу. Дин смотрел на него и чувствовал себя уродом. Он хотел его. Хотел Сэмми.
– Дин, что случилось? Ты выскочил оттуда как ошпаренный…
– Ничего не случилось, – процедил Дин сквозь зубы. Он боялся открывать рот, потому что ему казалось – сейчас он что-то ляпнет, типа: я люблю, тебя, Сэм или еще что-нибудь из этой серии… Блядь…
– Сэм, слушай, иди-ка отсюда пока. Кофе выпей там, я не знаю… Мне… Мне надо подумать…
– Никуда я не пойду. Объясни мне, что с тобой? Что ты почувствовал? Она не произносила никаких заклинаний, ничего не делала вообще. О чем тебе надо подумать? Что случилось, Дин? Что, мать твою, случилось!?
Сэм очень редко ругался. Чаще от отчаяния, чем от злости. Но сейчас было видно, что он зол на Дина, на его молчание, его нежелание все объяснить. Сэм подошел к сидящему на кровати Дину и навис над ним. Он чуть покраснел, и Дин не мог отвести взгляд от этого смешного детского румянца. Он вообще не мог отвести взгляд от Сэма, смотрел и смотрел, словно не видел никогда до этого.
– Опять начинается, – сказал Сэм, сощурившись, – опять, Дин, начинаются эти идиотские игры в молчанку, типа, надо защитить несчастненького Сэма от жестокой правды, потому что он не вынесет груза ответственности и точно сойдет с ума. Да, Дин? Что такого супер страшного она тебе сделала, что ты даже объяснить мне не можешь?
– Ничего.
Сэм схватил его за плечо, и Дин окатило кипятком, до самого паха, до моментально вставшего члена. Он отшатнулся от Сэма, долбанулся о спинку кровати, если бы мог – отполз еще дальше, но Сэм упрямо схватил его – за руку на этот раз, и Дин просто не выдержал. Он говорил и говорил, про то, каким смешной показалась ему ведьма-блондинка, как он ждал откровений насчет Кесси, и как ведьма «заглянула» в его сердце и там оказалась не Кесси, а Сэм, Сэмми, Сэмсэмсэм, и он, оказывается, был там всегда, не только как брат, нет, черт возьми, не только, а больше, намного больше, хуже и сложнее. И он вывернул все это, прямо в лицо Сэму, сначала тихо, потом, заводясь, уже с криком, до самых последних – так что убирайся отсюда, уезжай, Сэм, уезжай, я серьезно, ты понял?
– Я понял, – сказал Сэм, но не отошел. Не вышел из комнаты, как должен был и не побежал к Импале, не уехал в свой гребаный Стенфорд, подальше от братца-извращенца. Он просто стоял рядом и внимательно смотрел на брата.
– Ты понял? Что ты понял, Сэм?
– Я все понял, Дин.
И Сэм улыбнулся.
***
Это было больше похоже на скоростное раздевание, чем на прелюдию. Обычно нежный с девчонками Дин просто рвал одежду – на себе и на Сэме. Обе футболки – к чертям собачьим, сэмовы джинсы вместе с трусами будто сами слетели, а вот в своих джинсах Дин умудрился запутаться. Стреноженный собственным ремнем, как конь, он поднял голову и беспомощно посмотрел на Сэма. Остановка смутила их обоих, но только на долю секунды. Широко улыбнувшись, Сэм толкнул запутавшегося в джинсах Дина на кровать и сел рядом.
– Дин, – это было какое-то неразборчивое мычание, и только для того, чтобы заткнуть младшего, Дин привстал и поцеловал его. И в поцелуе ничего нежного не было. Он был вообще какой-то дурацкий, как будто первый для них обоих. Сэм даже фыркнул от смеха пару раз. Но не остановился, не оттолкнул от себя Дина до тех пор, пока обоим не стало трудно дышать. Все происходившее напоминало Дину странную игру. Будто кто-то дергал их за ниточки сверху, передвигая руки и губы по чужому мужскому телу. Но побороть это он не мог точно. Да и не хотел. Не хотел оторваться от Сэма, который отклонился наконец от его лица и упал на кровать. Смотрел расширенными глазами. Дин выкарабкался наконец из джинсов. И остановился.
– Слышишь, – Дин все еще сомневался, чувствуя, как сомневается и Сэм. – Может...
– Дин, – перебил его Сэм, – какого черта ты начинаешь думать в самый неподходящий момент?
Это, собственно, был конец. Сэм был неуклюжим и зажатым. Дин – таким же неопытным и торопливым. У них не было никакой смазки или хоть чего-нибудь отдаленно на нее похожего. Только слюна и немного смегмы. Но все это было неважно в тот момент, когда Дин быстро и резко – слишком быстро и слишком резко – вошел в Сэма.
– Черт, Дин...
– Прости, прости, – забормотал Дин, но Сэм приподнял бедра и двинулся сам, навстречу Дину, с хриплым выдохом. Черт, боже, черт, как же, почему он не делал это раньше, почему он делает это с Сэмом, почему... Все мысли бились друг об друга, как Дин бился в Сэма. Короткими частыми толчками, кусая губы и дергая Сэма на себя. Мелкий тяжело дышал, его член бился об живот. Он смотрел на Дина с открытым ртом, как на какое-то божество, и иногда издавал короткие тихие стоны.
Руки Сэм подложил под голову, как во сне, так, словно у него и мысли не было дотронуться до Дина. Или до себя. Но когда Дин отпустил сэмову ногу и обхватил его член, Сэм дернулся и почти зарычал, по-собачьи наморщив нос. До этого Дину казалось, что он двигается очень быстро, но от рыка он словно с цепи сорвался. Толчки стали сильнее, рука на члене задергалась судорожными рывками, Сэм закричал, не то от боли, не то от оргазма, и сжал Дина. Там. Внутри.
– Сэмми, черт, Сэмми, – простонал Дин. Он не выдержал ни секунды, кончил сразу вслед, сжимаясь, дергаясь, впаиваясь в Сэма...
***
– Дин.
– Ну? – Дин лежал на спине и пялился в потолок. Сэм лежал рядом, на животе, подобрав под себя покрывало и забросив одну руку Дину на живот.
– Значит, ведьма открыла тебе твое сердце, и оказалось, что ты меня… эээ… любишь?
– Заткнись, сучка…
Сэм хмыкнул и потянулся, переворачиваясь на спину. Он заложил руки за голову, как минут десять назад, только на этот раз у него было совсем другое лицо, расслабленное, с мягкой довольной, черт побери, улыбкой.
– А я ведь подумал, что она тебя приворожила.
– Ага. Напоила кофе с афродизиаком.
– Только он как-то неправильно сработал, – засмеялся Сэм.
Они помолчали еще немного, шевелиться было лень, диново сердце и дальше выстукивало свое четкое Сэммисэммисэмми, но ритм изменился, стал ровнее и тише, без надрыва. Значит, подумал Дин, так и должно было быть.
Немного хотелось холодного пива.
***
- Диин… О Боже, еще…
Туксон на поверку оказался полной дырой. Как и во всех университетских городах, здесь было удивительно оживленно и скучно одновременно. По вечерам…
– Быстрее, Дин, пожалуйста, быстрее…
… по центру таскались студенты, а днем город превращался в обитель домохозяек – тишина, покой и ужасающая скука. Сэм был уверен, что сойти с ума тут можно в два счета. Дин…
– Господи, Дин, я не могу… Не могу больше… Ооо…
…был с ним совершенно согласен. Впрочем, как показало время, на Туксон им было нечего жаловаться.
– О черт, о черт, о черт!!!
А с ведьмой Дороти они так и не разобрались.
Воскрешение Лазаря
Авторы: 80 миль в час
Бета: Rassda
Пейринг: Сэм/Дин
Рейтинг: NC-17
Саммари: Дин был мертв четыре месяца. И Сэм тоже.
Примечание: если бы Сэм и Дин Винчестеры принадлежали мне... Ох, если бы они принадлежали мне...
***
После ада
Он не оставляет Дину времени даже на вдох. Толкает к стене и наваливается всем своим весом.
– Дин...
Никакой ласки или нежности, боже упаси. Рот цепляется в шею, руки задирают куртку и одним махом срывают футболку.
– Дин...
Мантра или заклинание, Сэм не может заткнуться, остановиться. Диндиндин... Живой, господи, живой, горячий и его.
– Мой, – рычит Сэм, цепляясь в плечи. – Мой, – опускается на колени и сдергивает джинсы, разрывая толстенную ткань. – Мой, – думает он, потому что говорить больше не может, рот занят Дином, всей его длиной, до самых гланд, так, чтобы задохнуться, только чтобы не выпустить.
– Сэмми, – в голосе Дина как будто боль, или это такая странная нежность, мог бы подумать Сэм, но ему сейчас не думается. Он слишком погружен во вкусзапахжар. Три движения, и Дин уже стонет, громко, как обычно, как это было – боже мой, боже мой – это же было, и этого могло не быть навсегда, этого не было целых четыре месяца. Злые слезы катятся по щекам, но Сэм не замечает их до тех пор, пока пальцы Дина не касаются его лица.
– Что ты, Сэмми? Ты чего?
Он не выдерживает, выпускает Дина, потому что горло сжимается, слишком больно... Дин поднимает его и прижимает к себе.
– Все хорошо, Сэм. Теперь все будет хорошо.
Он кивает, проглатывая слезы. Да. Теперь – да. Только вот...
– Не болит?
Он касается пальцами отпечатка на плече, и Дин морщится.
Кто бы это ни был. Кто бы... Ему лучше сдохнуть, пока Сэм до него не добрался. Воспаленная пятерня на плече, там, где раньше были созвездия веснушек, теперь кровавые волдыри.
– О, господи, Дин, как...
Он опускает голову и начинает облизывать чужой отпечаток. Зализывая рану, как животное, осторожно, медленно.
Дин стонет.
– Сэмми, что ты...
– Все хорошо, Дин, теперь все хорошо, – шепчет он, отрываясь от плеча, скорее самому себе, чем Дину. – Все будет хорошо.
Его заполняет одновременно ярость и невероятное нечеловеческое облегчение. Все это время – все эти ебаных четыре месяца – он умирал медленно, превращаясь в автомат, механизм. Его словно высасывало в черную дыру. Но понимает он это только сейчас, когда Дин снова рядом, когда он стоит, чуть улыбаясь уголком рта, самоуверенный и упрямый.
– Не спорь со мной, – говорит Сэм, расстегивая свои джинсы.
А вот теперь уже Дин смеется, поворачиваясь спиной к Сэму и упираясь руками в стену. У Сэма перехватывает дыхание, сердце бьется – везде: в ушах, во рту, в паху. Он знает, что нужно не так, по-другому, медленно и влажно, но Дин выгибается навстречу, сам, сам принимает Сэма. Всего, до самого конца. Они замирают оба, и все вокруг останавливается вместе с ними. Никто не дышит, нигде ни звука. Только огонь разгорается, до боли, до ожогов. И Сэм не выдерживает первым, толкая маятник, толкаясь в Дина.
Это не секс, нет, это какой-то безумный ритуал, жертвоприношение, а может быть, воскрешение, потому что каждый толчок звенит в Сэме, наполняя ту самую черную дыру огнем, жизнью, Дином. Он держится за своего брата, который – опять, опять – выводит его из темноты за руку, как он делал это так часто. Как делал это всегда. Сэму больно, но Дину наверняка больнее, а ведь он не говорит ничего. Только стонет, одной рукой упираясь в стену, а второй цепляясь за руку Сэма на своем бедре. Они как два слепца держатся друг за друга, и в Сэме, уже на самом верху, снова просыпается ярость и жажда обладания.
– Мой, говорит – он опять. – Дин. Мой.
И заклинание наконец срабатывает. Сэма накрывает с головой, заливает, он кричит и даже, кажется, плачет, как новорожденный, от света и боли. Только вместо холода – жар, тепло и Дин.
– Дин!
– Я тут, Сэмми...
Он здесь...
Едва касаясь
image
Авторы: 80 миль в час, Gavrusssha
Пейринг: Сэм/Дин
Рейтинг: NC-17
Жанр: pwp
Саммари: диптих
***
читать дальше
...и плечи в веснушках, и пот стекает по ложбинке позвоночника, Дин хрипло кричит и толкается к Сэму почти без помощи его рук. А Сэм закусил губу и скорбно морщит лоб. У него немного дрожат мышцы ног - от напряжения.
- Сэээм...
Сэм знает, о чем просит Дин, но он не может оторвать руки, от плеч, от шеи, где пальцы почти смыкаются.
- Я не.... могу... Дин...
Дин запрокидывает голову и стонет, как больное животное. Сэму словно ударяют под дых - от того, каким беззащитным и открытым выглядит сейчас его брат. Он стискивает руки и толкается еще сильнее. Ему одновременно хочется сделать Дину больно и закрыть, защитить его сейчас, от всего. Он тянет его за плечи, заставляя подняться, прижаться спиной к своей груди.
- Твою мать.
Дин упирается макушкой в плечо Сэма, открываясь еще больше, выставляя бледное горло. Сэм не выдерживает.
- Ооо!!!
Он впивается зубами в мышцу над ключицей, вырывая глухой крик у Дина. Крик и...
- Сэм, черт, Сэм.
Дин кончает, сжимая Сэма, с закрытыми глазами, Сэм видит - темные длинные ресницы опущены. Он красивый сейчас, как грех, как бог, как демон. Сэму не нужно больше ничего, только один украденный преступный взгляд на своего брата в этот момент. Только так, он вжимается внутрь, весь, насколько возможно глубоко, и остается там. Навсегда...
***
Дин опустился на четвереньки, упираясь руками в матрас. "Сэм, давай, давай уже, блин, покая не передумал, о, господи, поверить не могу..." Сэм тоже не мог поверить в то, что видели его глаза. Несмотря на отчетливое нетерпение брата и на собственное, Сэму хотелось продлить момент: он впервые по-настоящему понял - Дин красив. Родной, желанный, единственный его Дин - красив, как картина. Прогиб позвоночника, по которому скатывается взгляд, плавные контуры зада, застывшие в напряжении плечи ,покрытые чуть заметными веснушками. Сэм прижался к заднице Дина, положил ладони на шею, брат выдохнул и чуть опустил голову. Выступил позвонок. "Сэм, зараза, не тяни!" Руки Сэма соскользнули к плечам, слегка надавили, он ощупал ключицы, наклонился, подышал Дину в затылок, как дышат на стекло. Короткие волоски там немедленно встали дыбом, по спине Дина пробежали мурашки, он передернулся. Сэм лег на Дина всем весом, прижался грудью к влажной спине и заглянул ему в лицо. Что он ожидал увидеть - стиснутые зубы, зажмуренные глаза, гримасу страха? Глаза Дина были широко открыты и они - о боже - слегка светились, попадая в луч заглядывающего в номер фонаря...
Сэм застонал - его накрыло, резко и без предупреждения, он выплеснулся, горячо, почти, черт возьми, без ощущений, и Дин это, конечно, мгновенно почувствовал тоже. "Сэм, ты чего?" Похоже, брат слегка ошалел. "Ты просто бомба, Дин, ты чертова бомба, и теперь тебе никуда от меня не деться."
It's all Jared's fault (Это во всем виноват Джаред)
Автор: 80 миль в час
Бета: Rassda
Пейринг: Дженсен/Джаред
Рейтинг: NC-17
Примечание: написано на третий тур фикатопа на заявку - ДЖ2.
с Ёлкой, подарками, сексом, связыванием,
веселыми пытками и яичным коктейлем.
Веселое рождество
арт: velelu
арт с сети
Как всегда, во всем виноват Эрик. Даже нет. Вот так: во всем виноват, мать его, Эрик. Конечно, еще немного Гильдия киноактеров, которой все не имеется. И Джаред, который когда-то вступил именно в эту Гильдию. Да. На самом деле, во всем виноват Джаред.
Через пятнадцать минут после того, как становится известно про забастовку, Дженсену звонит Ким. Разговор начинается как-то так:
– Привет, Дженсен? Как там Даллас?
То есть, понятно, да? Подвох чувствуется сразу. Но все равно Дженсен не ожидает бедствия такого масштаба.
– Мы хотим до начала забастовки доснять еще два эпизода. Чтобы если вдруг что, закончить сезон, хоть как-то завершив арку.
«Доснять еще два эпизода» означает вернуться из Техаса в Канаду. На две недели, говорит Ким. На месяц, понимает Дженсен. В частности, и на Рождество.
– Да ни за что.
– Дженсен, я очень тебя прошу. Иначе это может случиться катастрофа. Ты же понимаешь: если затянется забастовка, весь сезон пойдет коту под хвост. Канал обещал слегка доплатить, если вы согласитесь.
– Причем тут деньги, Ким?
– Джаред согласился уже.
Конечно, Джаред согласился. Как только зашла речь о забастовке, Падалеки обзавелся новой-старой миной щенка, стащившего со стола кусок мяса. Как будто он лично заварил эту кашу, а теперь ему жутко неудобно перед всеми. Джаред извинялся перед Дженсеном раз пять, еще тогда, когда о забастовке только шли слухи. Дженсен почти не сомневался, что его напарник сам позвонил Киму и предложил провести эти дополнительные съемки.
Но блин, Рождество дома.
– Любой каприз, Дженсен.
Боже, и еще говорят, что он ленивый. Какой ленивый человек согласится на такую авантюру?
Уже в Ванкувере он узнает, что, конечно же, это была идея Эрика. И Джареду, точно так же, как и ему, сказали, что Дженсен согласился первым. Прекрасно.
– Они сыграли на наших слабостях, старик, – говорит помятый после самолета Джаред, в здоровенном пуховике, но в кедах.
– Да уж, – бормочет Дженсен, бездумно листая новый сценарий. – Купили как детей за конфету.
– О, кстати. Светлая мысль. Надо будет попросить конфет побольше.
Дженсен качает головой. Двадцать шесть лет…
Джаред, впрочем, не всегда притворяется большим ребенком. Иногда он поступает очень здраво и взросло, в сто раз умнее, чем Дженсен. Вот, например, в Ванкувер он не взял с собой собак. Когда Дженсен первый раз приезжает на локацию, где им предстоит провести ближайшие несколько дней, в том числе, и Рождество, он понимает, какой Джаред молодец. Потому что локация – это зимний лес, черт знает где, они ехали туда два часа. И да, собакам, наверное, было бы весело побегать там, в снегу по колено – по колено Джареду, а не собакам – но, блядь, это же дикий лес, а не городской парк. А джаредовские собаки похожи на своего хозяина способностью попасть в переделку на ровном месте. А место тут совсем не ровное. Машины осветителей и трейлеры стоят на опушке; глубокие колеи от колес в снегу, и между стоящими кругом фургонами – вытоптанная площадка. Все. Вся цивилизация. Дальше, на юг, снег и снег до самого горизонта, потом Дженсен узнает, что под снегом даже не поле, а огромное замерзшее озеро. А на север – еловый лес.
На самом деле, это очень весело. В первый же день они разбиваются на две команды – американцы против канадцев – и устраивают снежное побоище. С двумя фортами, флагами и пленными, все как положено. В их команде под Одинокой Звездой людей меньше, но они побеждают, потому что Джаред неудержим и громогласен, ну и Дженсен тоже не промах, хотя и потише. Ему совсем не холодно, хотя на улице градусов двадцать мороза.
Вечером, понятное дело, они пьют, хотя в меру, потому что завтра с утра начинаются съемки. Никакого пива, потому что даже в трейлерах слишком холодно. Но кто-то из съемочной группы делает грог, и оказывается, что жизнь прекрасна. Дженсен не то, чтобы сильно пьянеет, но перед глазами все плывет, и в какой-то момент он понимает, что сидит, зажатый между Джаредом и Клифом, глупо улыбаясь в пространство, совершенно не понимая, что вокруг происходит. Джаред что-то рассказывает, опасно размахивая руками, и Дженсен смеется вместе со всеми просто потому, что это Джаред.
Они выходят на мороз, Джаред заворачивает за трейлер и начинает неловко расстегивать ширинку.
– Подожди, чувак. Тебя девочки завтра с утра убьют, если ты отольешь под их трейлер. Пройди два шага до ближайшей елки.
Джаред отчаянно мотает головой.
– Я уже не могу.
Дженсен кладет руку поверх руки Джареда. На полу расстегнутую ширинку. Потом он объясняет себе это только тем, что все-таки был невероятно пьян.
– Потерпи, неандерталец, – у него получается «неандерталец» или как-то так. Джаред мычит и делает шаг, не отнимая руку и не отталкивая Дженсена. Таким странным паровозом они доходят до первых корявых елок. Здесь Дженсен наконец додумывается забрать свою руку.
– Чего это ты? – говорит Джаред.
– Что чего?
– Руку чего забрал? Помог бы товарищу. – Джаред пьяно смеется и вытаскивает свой член – не то, чтобы Дженсен сильно смотрел.
– Отъебись, придурок.
Дженсен колупается в собственных пуговицах на джинсах – зря пришел, что ли – и вяло думает, что у него уже должны были замерзнуть пальцы на таком морозе. Шутку про тяжести он крутит в голове, но потом отбрасывает, потому что, во-первых, ей уже лет сто, а во-вторых, Джаред явно ждет именно ее. Лучше уж загадочно промолчать.
Назад они возвращаются как-то еще медленнее. В трейлере Дженсен усаживается на диван, даже не снимая куртки, и ждет, пока Джаред освободит ванную. Он думает, что стоило бы почитать сценарий на завтра, но потом вспоминает, что там почти нет диалогов, Крипке сказал, что здесь на локации они будут снимать исключительно динамичные сцены. Слава богу, думает Дженсен, упираясь затылком в спинку дивана.
Джаред вываливается из ванной вместе с клубами пара, в пушистом белом халате.
– Ты что, ноги там брил или что? – ворчит Дженсен, снимая пуховик. – Сухие полотенца хоть остались?
Джаред какую-то секунду тупо на него смотрит, потом смаргивает и кивает головой.
– Да. Висят там.
Стекла душевой кабины еще запотевшие, а стенки и корыто – теплые. Дженсен стоит под горячей струей и пытается не заснуть. Завтра сочельник, он представляет себе, что дома тепло, снег, как обычно, искусственный, разбросан по саду и на подоконниках белыми неровными клочьями, и мама печет еще два пирога дополнительно, «на всякий случай».
В конце концов, он зачем-то моет голову и поскольку халат забрал Джаред, заворачивается в полотенце.
Джаред уже спит на кровати, как обычно, развалившись звездочкой. Дженсен выдергивает из-под него одну подушку, получает откровенно слабый пинок ступней под зад и идет устраиваться на диване.
– Будильник? – спрашивает он, выуживая одеяло из ящика.
– Постучат в двери, – отвечает Джаред.
Только когда они гасят свет и Дженсен заворачивается в одеяло и плед, он понимает, что вообще-то у него есть свой трейлер, и там стоит такая же здоровенная кровать, как и та, на которой сейчас храпит Джаред. Но вставать и, тем более, выходить на мороз сегодня он уже не собирается.
Утром он просыпается не от стука в дверь, а от того, что Джаред сдергивает с него одеяло и насыпает пригоршню снега прямо на живот.
– Уебок! – орет Дженсен и выскакивает вслед за ржущим Джаредом прямо на улицу в одних трусах и футболке. В запале он успевает сделать три прыжка, а потом понимает, что даже не успел надеть ботинки. Джаред ржет на безопасном расстоянии, он, конечно, одет, в пуховике, правда, с откинутым капюшоном. На улице темно, и в глаза ему бьет свет фар, поэтому Джаред смешно щурится.
Дженсен так же быстро забегает назад в трейлер.
– Домой можешь не возвращаться, – кричит он через плечо и закрывает за собой дверь, обрезая смех Падалеки.
У него на удивление ясная голова, никакого похмелья после вчерашнего. Он быстро моется в душе, не бреясь, все равно еще неизвестно, вдруг Дин сегодня будет со щетиной, и включает кофеварку, разумно полагая, что после такой побудки Джаред ему не то что чашку кофе должен, а вообще – зад лизать.
– Ты мне должен зад лизать. Три дня, – уточняет Дженсен и протягивает кружку с кофе вошедшему Джареду.
– Три дня я не смогу, у меня язык устанет, – Джаред открывает рот, чтобы показать, какой именно язык у него устанет. – Но сегодня могу немножко, пока съемки не начались. Только не зад, ладно?
Он хватает Дженсена за челюсть свободной рукой и длинным коровьим движением облизывает лицо, от подбородка и до лба.
Дело в том, что у них с Джаредом нет тормозов, когда речь заходит друг о друге. Может, потому, что они уже столько времени вместе, или потому, что у Джареда вообще никогда не было тормозов по отношению к людям, а у Дженсена неожиданно перегорели предохранители, исправно прослужившие двадцать шесть лет. Неважно. Просто Дженсен, с любым другим человеком моментально чувствующий себя неловко, с Джаредом не напрягается вообще. И все эти прикосновения, хлопки, толчки, прижимания, зажимания и даже вот такие вот собачьи облизывания всегда были чем-то совершенно нормальным. Естественным.
Поэтому Дженсен всего лишь раздраженно вытирает лицо и говорит:
– Чувак. Ты мне всю помаду смазал.
Джаред смеется и запивает вкус Дженсена кофе.
– Ммм. Вкусно.
Они надевают свои пуховики, Дженсен натягивает шапку и вываливается из трейлера вслед за Джаредом. Холода он по-прежнему не чувствует.
Подготовка к съемкам уже идет вовсю. Огромные лампы стоят по периметру, освещая всю ту безумную суету, которую только могут создать десять человек на семи квадратных ярдах. Они идут к гримерке, а там уже сидят Эрик и Бен.
– О, – говорит Дженсен, – вы решили наконец-то сняться в эпизодических ролях? Побольше крови на них, Шэннон.
Это старая шутка, команда четвертый год подряд подзуживает Эрика сняться в одной из серий. Он всегда отшучивается или загадочно улыбается, намекая на то, что когда-нибудь… Ему никто, конечно, не верит.
Дженсен усаживается на свое привычное место подальше от двери и закрывает глаза.
Они обсуждают сегодняшние съемки: одна беготня по лесу среди елок, а Дженсен пытается представить себе, есть ли сейчас в мире хотя бы одна такая же сумасшедшая компания, которая в Сочельник снимает кино. Вряд ли, думает он со странной гордостью. Он согласно кивает и мычит в нужных местах, послушно поворачивает голову, когда его просит Шэннон, и, в конце концов, встает, готовый к их классическому сверхъестественному безумию. Дин Винчестер, дамы и господа. Человек, продавший душу за брата и спасенный из Ада Ангелом Господним. Ему хочется еще кофе.
Дженсен понимает, почему он не мерз на протяжении суток. Его организм просто готовился к сегодняшнему дню.
Он промерзает насквозь. Несмотря на то, что они почти все время в пуховиках, а когда снимают их и остаются в одежде Сэма и Дина, то все время бегают, прыгают или дерутся. Вся суета происходит всего лишь в паре десятков ярдов от того места, где стоят их трейлеры, и даже если перерыв всего лишь пять минут, они с Джаредом успевают забежать в ближайшую машину и погреться. Но все равно он чувствует, что у него сейчас просто яйца отпадут. Пальцы на руках и ногах онемели, дышать носом вообще невозможно, и эта ебаная кожаная крутка Дина, тонкая как туалетная бумага, задубела на морозе, толку от нее никакого. В конце концов, когда после очередного прыжка в сугроб и где-то отдаленно звучащего «снято», Джаред поднимает его за руку и говорит:
– Эй, приятель, да у тебя губы синие.
Он поворачивается в сторону камеры и кричит:
– У нас тут человек за бортом!
– Со мной все в порядке, – говорит Дженсен.
– Да, конечно. Дин.
– Иди на хуй.
Ассистенты приносят им куртки, Бен подходит к Дженсену, смотрит на него внимательно и говорит:
– Ладно. На сегодня, пожалуй, хватит. И так уже слишком темно. Продолжим завтра.
Дженсен с облегчением выдыхает. Пытается, по крайней мере, замерзший нос отказывается выпускать из себя теплый воздух.
Джаред тащит его за руку.
– Давай. Горячий душ и виски, чувак.
Дженсен добегает до трейлера Джареда первым.
Он сбрасывает пуховик, потом куртку, по одной вещи за шаг. Джаред открывает дверь в тот момент, когда Дженсен выпутывается из джинс, уже в дверях ванной.
– Сучка! Ты не мог пойти к себе?
– У тебя вода горячее, Джаред, – говорит Дженсен. Конечно, он не настоящая сучка, поэтому добавляет. – Можешь пойти ко мне. – И залазит в душ.
Горячая вода – это пытка. Замерзшие уши и пальцы, и все остальное, ладно уже, чего прибедняться, печет, и колет, и жжет, и у Дженсена закончились глаголы. Он с трудом сдерживается, чтобы не выскочить из-под обжигающей струи.
– Блядь…
– Что, нет горячей?
Дженсен оборачивается и смотрит через замутненное стекло душевой на здоровенный силуэт, который по очереди вытягивает руки – снимает рубашку, наклоняется, стягивает джинсы и отодвигает дверцу.
– О, есть. Это хорошо.
И Джаред становится рядом с Дженсеном.
Помните про полетевшие предохранители? Так вот, мыться под одним душем – это было слишком, даже для них обоих.
– Джаред?
– Да?
Джаред стоит к нему спиной, по его широченным плечам течет вода, вниз, к узкой талии и…
– Что ты тут делаешь?
Джаред поворачивается к нему лицом и смотрит удивленно.
– Ты же сам сказал: иди ко мне.
– Я имел в виду: в мой трейлер.
– Ааа, – Джаред смеется, – черт, я тебя не так понял.
То есть, получается, Джареда совершенно не смутила идея принять душ вместе. Дженсен хочет спросить, но он понимает, что вообще-то вопрос получится риторическим. Раз Джаред здесь, стоит под водой, так, чтобы струя из душа попадала в сложенные ковшиком на груди руки, значит, не смутила. Дженсен думает, выгонять Джареда или стоять тут и ждать, пока он сам сообразит. И в эту секунду Джаред поворачивается и наступает Дженсену на ногу.
В другой день, при других обстоятельствах Дженсен мог бы этого и не заметить. Но именно этим вечером, двадцать четвертого декабря 2008-го года, в Сочельник, после короткого, но очень изнурительного съемочного дня, Дженсен замечает. Очень даже замечает.
– Твою мать, Джаред! – ревет он так, что слышно, наверно, в Ванкувере.
Только-только начавшие отмерзать пальцы на ногах очень чувствительны. Очень. Дженсену кажется, что их переехало катком и он никогда больше в жизни не сможет стоять, ходить или бегать.
– О, о, Дженсен, прости, приятель, я…
– Джаред, – рычит Дженсен – уже чуть потише: – стой. Спокойно. Мать. Твою.
Он пытается пошевелить пальцами, каждое движение пробивает насквозь до самой макушки, как будто ему в ступню снизу стреляют и стреляют сотнями игл, причем, судя по всему, отравленными. Он осторожно пытается поджать пальцы. О, черт. Не стоило.
И тут Джаред опускается на колени.
Вопрос дня актуален как никогда.
– Джаред. Что ты делаешь?
– Твои пальцы, чувак. Тебе нужно восстановить кровообращение, иначе может быть плохо. Ты же на грани обморожения.
Он берет Дженсена за щиколотку, поднимает одну ногу, двумя руками обхватывает ступню и начинает с очень сосредоточенным видом мять и тереть.
Здесь вообще-то должен был быть выплеск гетеросексуального негодования, но вместо этого Дженсен не таясь орет во всю глотку.
– Аааа!!!
Это больно, господи, как же больно, так не может быть, он взрослый мужчина, и способен терпеть боль, но это, это что-то невероятное, и он все это выкрикивает, сквозь смех, и слезы, и хохот Джареда.
– Боже, Дженни, детка, ну ты и балабол.
Дженсен двумя руками держится за плечи Джареда, чтобы не навернуться в скользкой кабине. Поэтому он не может дать ему подзатыльник или щелкнуть по уху. Остается защищаться только словесно.
– Заткнись, придурок. Это все ты виноват.
Джаред отпускает его ногу, берет вторую.
– Почему это я?
Дженсен опять орет, теперь уже чуть-чуть наигранно, потому что, во-первых, он уже был морально готов к ощущениям – незабываемым – а, во-вторых, левая как-то не так замерзла, наверное. Но покричать всегда можно, с откинутой головой, до хрипа.
Джаред смеется и сжимает ступню напоследок, потом отпускает ее. Все, думает Дженсен, закончилось, наконец-то.
Но ничего не закончилось.
Джаред остается на коленях, он смотрит снизу вверх, мокрые волосы прилипли к голове, он неожиданно-смешной вот так вот, и Дженсен внезапно смотрит на ситуацию со стороны. Два мужика в одной маленькой душевой кабинке. Дженсен судорожно колупается в себе, где паника, где отвращение, где все то, что должно вот сейчас накатить, вот уже, вот…
Джаред кладет ему руку на бедро, она теплее даже, чем горячая вода из душа. Ну же, думает Дженсен. Давай. Паникуй. Эй! Ты где там?
– Эй, – говорит Джаред снизу. И чуть поглаживает бедро большим пальцем.
Накатывает. Но это не паника.
– Ух ты!
– Извини.
– Да ничего страшного. Это… Это ты на меня так?
– Нет, Джаред. У меня всегда встает, когда пальцы отмерзают. Кровь, знаешь ли, от одного органа к другому, все дела. Почему мы раньше не сообразили?
– Наверно, потому что это слишком неправдоподобно, – говорит Джаред. – Или наоборот, слишком очевидно. Или, может…
– Джаред, ладно, я понял.
И Дженсен тянет его за плечо вверх.
По крайней мере, они не целуются. Дженсен сразу кусает Джареда за рот, потому что сейчас он соображает, что всегда хотел это сделать. Может, чтобы Джаред поменьше болтал, неважно. Он не останавливается на первом укусе, цепляется зубами за все, за что хочет. Щека, скула, подбородок, плечо. На ключице Джаред срывается, стонет, изнутри, дрожащим таким стоном, от которого у Дженсена поджимаются яйца. Еще, думает Дженсен. Ему ведь нужно спасать свою репутацию, потому что только что он орал как баба. Он проводит рукой по спине Джареда, вода стекает по широким плечам, вниз, к узкой талии, и еще ниже, вслед за пальцами Дженсена. Там тоже много разных мест, которые можно кусать.
– Повернись, Джаред.
Да. Плечи, лопатки, чуть выступающие, недоразвитые крылья, думает Дженсен, любуясь на следы от своих зубов. Если прихватить чуть сильнее, то…
– Дженс!
…то кричать уже будет Джаред. Вот так вот, да, громко, еще громче.
– Еще, пожалуйста.
– Тебе нравится, извращенец ты?
Джаред стонет и бухается лбом в стенку.
– Знал бы, что ты, сука, такой кусачий, лежал бы ты у меня сейчас на диване вниз лицом.
Ого, думает Дженсен, стараясь не кончить.
Несмотря на все слухи и нашептывания за спиной, Дженсен никогда этого не делал. Он уверен, что и Джаред тоже, разве что Сэнди была девушкой с фантазией. Но, черт, все у них получится. У них же всегда все получается.
– Джаред, я тебя сейчас трахну.
Джаред смеется, или может быть, это нервная дрожь.
– Хорошо, – говорит он глухо и расставляет ноги пошире.
У Дженсена темнеет перед глазами. Он неуверенно проводит руками по бокам Джареда, успокаивая его, успокаивая себя. Дженсен никогда еще в жизни так не хотел.
– Дай мне… Что-нибудь, Джей.
Джаред протягивает руку и нашаривает на полке… Что-то. Это шампунь или еще какая-то химия, потом они разберутся, но сейчас, сейчас неважно.
Джаред вздрагивает, когда вымазанные холодным и вязким пальцы прикасаются к нему. Дженсен знает, что нужно подготавливать, и растягивать, и согревать, но когда Джаред одной рукой оттягивает ягодицу, раскрываясь, помогая ему, он, честно, больше не может.
– Все. Все. Я…
– Давай уже, Господи.
Это естественно, что Джаред кричит. Очевидно и честно. Только вот непонятно, почему и Дженсен кричит тоже. Может, от того, что туго, так сильно, что почти слишком, почти больно. Может, от невероятного жара, пульсирующего вокруг его члена. А может, от всего вместе, от всего Джареда, от его крика, от его тепла, мокрой спины со следами укусов. От его члена, за который Дженсен наконец-то взялся.
– Ох, да.
И ничего ни странно, все почти так же, как у Дженсена – чуть больше, ладно – так же твердо, и, двигая кулаком и бедрами, он чувствует чужое удовольствие как свое.
Ритм нарастает, сам по себе, как будто кто-то отбивает его в огромный барабан. Удар, толчок, чуть сжать, чуть повернуть запястье, хриплый стон, и опять, опять соленая кожа под языком, теперь Дженсен уже не кусает, ему не нужно, Джаред и так кричит, при каждом толчке, коротко, рвано. Поэтому он лижет, те самые лопатки, между ними, по позвоночнику на сколько хватает, одним движением. Да что там, он целует, в шею и в плечо, так же, на каждый толчок, делясь своим жаром, отдавая Джареду все, забирая у него – тоже все.
***
– Все равно не понимаю.
– Что?
– Блядь, ну ты же мужик, волосатый, ноги у тебя волосатые, и задница волосатая, и член, боже, у тебя член.
– Вот это новость, – говорит Джаред, натягивая джинсы.
– Заткнись, я наконец-то переживаю само идентификационный кризис.
– Нет. Ты его пытаешься вызвать. Как в Хаусе – искусственный сердечный приступ.
– Ты смотришь Хауса?
– Просто твое либидо все-таки не выдержало под напором моего обаяния. Оно долго сопротивлялось, его беспокоили как раз член и волосатая задница. Но, в конце концов…
– Ты смотришь Хауса?
– Я смотрел две серии, пока ждал тебя со съемок.
– Ты меня ждал? Моя ты девочка.
– На диван, вниз лицом.
Искусственный сердечный приступ не получается.
Как они все и договаривались, Рождество съемочная группа встречает в лесу. Они собираются вокруг елки, той самой, вокруг которой Сэм и Дин еще пару часов назад прыгали. Навешивают на нее гирлянду и лампочки, больше ничего нету. Складывают подарки. Кто-то разливает яичный коктейль, особенный, видно, домашний рецепт, потому что после первого же глотка у Дженсена немеет горло и становится так жарко, что он снимает рукавицы и откидывает капюшон пуховика. Джаред носится вокруг, заменяя своих собак, таскает еду из чужих тарелок, получает по рукам, усаживает на плечо Джинни, чтобы она прицепила на елку красный зажим для волос – вместо верхушки. Он хохочет так, что по лесу идет эхо, и Дженсен хохочет вместе с ним, наверно, от яичного коктейля, а, может, просто так.
Когда наступает Рождество, он звонит домой, поздравляет родителей. Джаред выдирает у него трубку, и это что-то такое совершенно естественное, что Дженсен даже не возмущается. Тем более, что взамен ему всовывают подарок, в цветастой упаковке, с огромным красным бантом.
– Открывай, – говорит Джаред одними губами, а потом кричит в трубку: – Все прекрасно, миссис Эклз, да, конечно, мы тут не мерзнем, тут совсем не холодно.
В упаковке – сценарий фильма. Смешная история про двух друзей, которых одновременно уволили. Они едут на машине через всю страну, ищут новую работу, но находят только проблемы, кучу денег и пару обязательных блондинок. Дженсен знает, потому что точно такой же сценарий лежит у него дома. В шапке написано: «Роли предложить Дженсену Эклзу и Джареду Падалеки». Сценарий, конечно, полное гавно, но Дженсен уже согласился. И, судя по всему, Джаред тоже.
Гольф в Орегоне
Автор: 80 миль в час
Пейринг: J2
Рейтинг: NC-17
здесь
Дженсен сползает вниз, стягивает простыню и надавливает на колено Джареда – пусти. Тот послушно, по привычке, раздвигает ноги, даже не просыпаясь. Рефлекс, ухмыляется Дженсен. И опускает голову.
- Ммм…
Джаред горячий там, и запах у него насыщенный и густой после сна. Дженсен облизывает его яйца, втягивает в рот, сразу оба , у него это легко получается.
- Тебе нравятся мои мячики? – хрипит Джаред.
Дженсен не отвечает. Джаред тоже быстро затыкается. Ну то есть, слова у него заканчиваются.
- Ооо, бляяядь…
Нормальные слова.
Иногда Дженсену даже больше нравится вот так вот: когда Джаред под ним, раскрытый и пассивный по собственному желанию, руки заложены под голову. Он получает удовольствие.
Дженсен нажимает большими пальцами прямо под мошонкой, мягкое место, слабость Джареда. Он может кончить вот так вот просто, от облизываний и несильных прикосновений.
- Дженс…
Это первый сигнал. Второй – это когда Джаред высвобождает руку и приподнимается чуть-чуть, напрягая живот, хмуря лоб, стискивая колено…
- Ооо…
А это уже и сам оргазм. Дженсен довольно слизывает сперму с члена и живота Джареда.
- Слабак. Полторы минуты. Никакой выдержки.
- Заткнись, сосунок.
- Будешь сегодня мне подавать клюшки.
- Я тебе сейчас подам…
- Джаред!
- Мне нужно размять кисть перед игрой, ты сам вчера учил…
Крылья
Автор: 80 миль в час
Бета: Rassda
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Дин/Сэм
Саммари: Во время охоты на вампиров Дин и Сэм натыкаются на пещеру, ночуют в ней. Ночью Сэма пытается соблазнить крылатый суккуб. Он отвергает ее и просыпается с крыльями. Братья не знают, что с ними делать, крылья доставляют массу неприятностей. После погони оборотней и ссоры с Дином - секс, после чего крылья отпадают сами."
Примечание: фик-победитель фикатопа, проводимого на дневниках.
***
Футболка на спине Сэма вздыбилась, потом раздался сухой треск, ткань разорвалась, и из-под кожи вырвались два огромных крыла.
finalist.info/80m-h/80m-h-krulia.html
ВЕДЬМА из Туксона.
Автор: 80 миль в час
Бета: Rassda
Пейринг: винцест
Рейтинг: NC-17
Примечание: написано для Рассды, которая просила: Сэм/Дин попадают под действие афродизиака.
.....разыграв двух дурачков, напросились к ведьме в гости
***
– Сэмми…
Туксон оказался совершенно волшебным городом. Кучка беленьких домишек, прилепившихся к университетскому кампусу. Тут не закрывают двери на ночь и…
– Ооо… Ты… Сэм, что ты…
…оставляют бутылки с водой для выходящих из пустыни мексиканских нелегалов. Это какое-то сказочное королевство, сказал Сэм. Впрочем, Дин знал и знает – именно в таких местах…
– Сучка! Зубы…
… случаются самые ужасные истории в их практике. Впрочем, как показало время, на Туксон им нечего было жаловаться…
– Черт, да, вот… Да!
Почему-то все попадавшиеся им ведьмы всегда были белокожими брюнетками с бледными полными губами и всклокоченными патлами. Безумный взгляд и скрюченные пальцы независимо от возраста прилагаются. Из-за этого дурацкого стереотипа в Тусконе они с Сэмом чуть не проебали охоту. Нет. Не так… Они с Сэмом проебали охоту. Шаривший в интернете Сэм неожиданно нашел страничку, на которой предлагали приворотное зелье. Рецепт был правильный. А на форуме – сотни благодарственных комментариев. Сэм сначала недоверчиво хмурился, потом смеялся, а потом сказал: поедем хоть посмотрим на предприимчивую ведьму. Другой работы не было, и Дин согласился. По дороге Дин пытался представить себе, как будет выглядеть ведьма из Туксона. Ничего оригинального ему в голову не приходило. Гадалка, вдова, живущая на отшибе старуха. Кто угодно, но не эта невысокая кругленькая блондинка с нежным коровьим взглядом. Она никак не могла быть той самой ведьмой, которая травила людей какой-то дрянью. Не могла эта чудная крошка – как вы говорите, вас зовут? Дороти? – не могла милашка Дороти, мать троих детей, счастливая жена одного из преподавателей колледжа варить приворотное зелье на заказ, за деньги, и продавать его через интернет.
Они с Сэмом, разыграв двух дурачков, напросились к ней в гости
– Только это не совсем зелье, – улыбнулась женщина и налила им еще кофе. – Если вы читали объявление, то знаете, что cобирать зелье нужно лично. Никакого Федекса или Ейрпостала.
Дин не читал объявление. Он почти восхищенно пялился на респектабельную женщину, которая, не таясь за никами, типа Даркенджел или что-то в этом роде, торговала ядовитой херней.
– А что же это тогда? – спросил Сэм, спокойно отпивая предложенный кофе.
– О, я называю это пробуждением истинных чувств. Никакие травы или наговоры не помогут человеку влюбиться или разлюбить. Все, что я могу – лишь открыть его сердце ему самому, показать, что он чувствует на самом деле. Но для этого мне нужен контакт, физический контакт.
Дин не выдержал.
– А как же все эти зелья? Люди ведь заказывают одно, а получают на выходе совсем другое. Заказ же не всегда совпадает с… результатом.
Дороти снова засмеялась, нежным, материнским смехом, от которого у Дина свело зубы.
– Нет, конечно. Но когда ты понимаешь, что у тебя на сердце, ты либо наслаждаешься своим открытием, либо настолько шокирован, что даже и не думаешь требовать компенсацию за некачественно предоставленные услуги. Не так ли, Сэм?
Сэм покраснел так сильно, что Дину даже стало любопытно.
– Хочешь узнать, что у тебя на сердце?
– А? Что?
– Хочешь узнать себя, Дин? – женщина, секунду назад сидевшая в кресле, стояла перед ним на коленях и смотрела снизу вверх, внимательно и очень серьезно. Дин подумал о Кесси и пожал плечами.
– Почему бы и нет.
Дороти протянула руку и коснулась левой стороны его груди, там, где сердце. Тут наверно, должны были звучать какие-то заклинания или хотя бы пару словечек на латыни. Но ничего больше не произошло. Дин развел руками:
– И все?
Дороти встала с колен и улыбнулась.
– Все.
Это было очень странно. Он ожидал чего-то, чего угодно, пусть даже голоса, который бы гнусавил бы ему в ухо изнутри: «Диин, ты влюблен в Кесси. Возвращайся к ней, старик и женись. Заделай пару детишек и будь счастлив». А вместо этого он думал только о бутылке холодного пива и еще немножко – о губах Сэма на своем члене… Бляяядь…
Он растерянно взглянул на Дороти.
– Что за…?
– Что случилось, Дин? Ты что-то почувствовал? – Сэм привстал со своего кресла, внимательно глядя на брата.
Дин почувствовал, как резко вспотели руки и шея. Ничего же, она ничего не сделала, и вдруг – ниоткуда, изнутри, из самой глубины – накатило и бросило об стену. Он смотрел на Сэма, Сэм смотрел на него, чуть нахмурив брови, серьезный, готовый вскочить и помочь, а Дин с ужасом ждал этого движения, потому что не знал, как отреагирует на него.
– Я думаю, вам пора, молодые люди, – ласково сказала ведьма. – Как отдохнете, заходите еще.
Сэм бросил удивленный взгляд на Дороти и опять уставился на Дина. Тот, сжав зубы, кивнул на дверь. Он разберется с ведьмой потом, думал Дин. Потом. Сейчас ему нужно вернуться в мотель и… Нет! Ему нужно вернуться в мотель и все обдумать как следует.
До машины они почти добежали, Дин нажал на газ раньше, чем захлопнул дверь.
– Эй, ты чего?
Сэм смотрел, продолжал смотреть на Дина, и от этого руки скользили по рулю. Дин, не отрываясь смотрел на дорогу, боясь даже двинуться, боясь повернуться и напороться на пристальный изучающий взгляд Сэма. Боясь посмотреть на него и опять почувствовать… О Боже… Да что же она сделала? Дин попытался сосредоточиться и вспомнить. Вот она кладет руку ему на сердце. И держит ее там, всего два удара. Она не говорит ничего… Ничего? Ее рот не открывался, Дин помнил это точно. Никакой магии, никаких ритуалов. Просто… Словно он всю жизнь… О да, Дин, ты, блядь, всю жизнь хотел трахнуть своего брата. Да ни за что! Дин сжал губы. Он заботился о Сэме, да, он защищал его, как велел отец и не только потому, что так велел отец. Сэм был самым дорогим человеком для Дина, и даже сейчас, когда они охотились вдвоем и вроде бы были на равных, Дин делал все, чтобы оградить Сэма от опасностей. Но любовь?! Секс?! Все эти сопливые пидорские нежности?! Неет…
Дин покосился на Сэма. Да не может быть… Ему показалось. И тут Сэм, который все это время не отрываясь, смотрел на Дина, чуть наклонил голову, словно спрашивая: что?
Да, подумал, Дин. Черт, да…
Он с визгом притормозил возле мотеля и вылетел из машины.
– Дин! Дин!!! Подожди, Дин!
Получалось, конечно, что он бежит от Сэма, но по-другому Дин не мог. Он зашел в комнату, сел на кровать и сжал голову руками.
– Ну? – Сэм зашел вслед за ним, встал у двери и скривил удивленную рожу. Дин смотрел на него и чувствовал себя уродом. Он хотел его. Хотел Сэмми.
– Дин, что случилось? Ты выскочил оттуда как ошпаренный…
– Ничего не случилось, – процедил Дин сквозь зубы. Он боялся открывать рот, потому что ему казалось – сейчас он что-то ляпнет, типа: я люблю, тебя, Сэм или еще что-нибудь из этой серии… Блядь…
– Сэм, слушай, иди-ка отсюда пока. Кофе выпей там, я не знаю… Мне… Мне надо подумать…
– Никуда я не пойду. Объясни мне, что с тобой? Что ты почувствовал? Она не произносила никаких заклинаний, ничего не делала вообще. О чем тебе надо подумать? Что случилось, Дин? Что, мать твою, случилось!?
Сэм очень редко ругался. Чаще от отчаяния, чем от злости. Но сейчас было видно, что он зол на Дина, на его молчание, его нежелание все объяснить. Сэм подошел к сидящему на кровати Дину и навис над ним. Он чуть покраснел, и Дин не мог отвести взгляд от этого смешного детского румянца. Он вообще не мог отвести взгляд от Сэма, смотрел и смотрел, словно не видел никогда до этого.
– Опять начинается, – сказал Сэм, сощурившись, – опять, Дин, начинаются эти идиотские игры в молчанку, типа, надо защитить несчастненького Сэма от жестокой правды, потому что он не вынесет груза ответственности и точно сойдет с ума. Да, Дин? Что такого супер страшного она тебе сделала, что ты даже объяснить мне не можешь?
– Ничего.
Сэм схватил его за плечо, и Дин окатило кипятком, до самого паха, до моментально вставшего члена. Он отшатнулся от Сэма, долбанулся о спинку кровати, если бы мог – отполз еще дальше, но Сэм упрямо схватил его – за руку на этот раз, и Дин просто не выдержал. Он говорил и говорил, про то, каким смешной показалась ему ведьма-блондинка, как он ждал откровений насчет Кесси, и как ведьма «заглянула» в его сердце и там оказалась не Кесси, а Сэм, Сэмми, Сэмсэмсэм, и он, оказывается, был там всегда, не только как брат, нет, черт возьми, не только, а больше, намного больше, хуже и сложнее. И он вывернул все это, прямо в лицо Сэму, сначала тихо, потом, заводясь, уже с криком, до самых последних – так что убирайся отсюда, уезжай, Сэм, уезжай, я серьезно, ты понял?
– Я понял, – сказал Сэм, но не отошел. Не вышел из комнаты, как должен был и не побежал к Импале, не уехал в свой гребаный Стенфорд, подальше от братца-извращенца. Он просто стоял рядом и внимательно смотрел на брата.
– Ты понял? Что ты понял, Сэм?
– Я все понял, Дин.
И Сэм улыбнулся.
***
Это было больше похоже на скоростное раздевание, чем на прелюдию. Обычно нежный с девчонками Дин просто рвал одежду – на себе и на Сэме. Обе футболки – к чертям собачьим, сэмовы джинсы вместе с трусами будто сами слетели, а вот в своих джинсах Дин умудрился запутаться. Стреноженный собственным ремнем, как конь, он поднял голову и беспомощно посмотрел на Сэма. Остановка смутила их обоих, но только на долю секунды. Широко улыбнувшись, Сэм толкнул запутавшегося в джинсах Дина на кровать и сел рядом.
– Дин, – это было какое-то неразборчивое мычание, и только для того, чтобы заткнуть младшего, Дин привстал и поцеловал его. И в поцелуе ничего нежного не было. Он был вообще какой-то дурацкий, как будто первый для них обоих. Сэм даже фыркнул от смеха пару раз. Но не остановился, не оттолкнул от себя Дина до тех пор, пока обоим не стало трудно дышать. Все происходившее напоминало Дину странную игру. Будто кто-то дергал их за ниточки сверху, передвигая руки и губы по чужому мужскому телу. Но побороть это он не мог точно. Да и не хотел. Не хотел оторваться от Сэма, который отклонился наконец от его лица и упал на кровать. Смотрел расширенными глазами. Дин выкарабкался наконец из джинсов. И остановился.
– Слышишь, – Дин все еще сомневался, чувствуя, как сомневается и Сэм. – Может...
– Дин, – перебил его Сэм, – какого черта ты начинаешь думать в самый неподходящий момент?
Это, собственно, был конец. Сэм был неуклюжим и зажатым. Дин – таким же неопытным и торопливым. У них не было никакой смазки или хоть чего-нибудь отдаленно на нее похожего. Только слюна и немного смегмы. Но все это было неважно в тот момент, когда Дин быстро и резко – слишком быстро и слишком резко – вошел в Сэма.
– Черт, Дин...
– Прости, прости, – забормотал Дин, но Сэм приподнял бедра и двинулся сам, навстречу Дину, с хриплым выдохом. Черт, боже, черт, как же, почему он не делал это раньше, почему он делает это с Сэмом, почему... Все мысли бились друг об друга, как Дин бился в Сэма. Короткими частыми толчками, кусая губы и дергая Сэма на себя. Мелкий тяжело дышал, его член бился об живот. Он смотрел на Дина с открытым ртом, как на какое-то божество, и иногда издавал короткие тихие стоны.
Руки Сэм подложил под голову, как во сне, так, словно у него и мысли не было дотронуться до Дина. Или до себя. Но когда Дин отпустил сэмову ногу и обхватил его член, Сэм дернулся и почти зарычал, по-собачьи наморщив нос. До этого Дину казалось, что он двигается очень быстро, но от рыка он словно с цепи сорвался. Толчки стали сильнее, рука на члене задергалась судорожными рывками, Сэм закричал, не то от боли, не то от оргазма, и сжал Дина. Там. Внутри.
– Сэмми, черт, Сэмми, – простонал Дин. Он не выдержал ни секунды, кончил сразу вслед, сжимаясь, дергаясь, впаиваясь в Сэма...
***
– Дин.
– Ну? – Дин лежал на спине и пялился в потолок. Сэм лежал рядом, на животе, подобрав под себя покрывало и забросив одну руку Дину на живот.
– Значит, ведьма открыла тебе твое сердце, и оказалось, что ты меня… эээ… любишь?
– Заткнись, сучка…
Сэм хмыкнул и потянулся, переворачиваясь на спину. Он заложил руки за голову, как минут десять назад, только на этот раз у него было совсем другое лицо, расслабленное, с мягкой довольной, черт побери, улыбкой.
– А я ведь подумал, что она тебя приворожила.
– Ага. Напоила кофе с афродизиаком.
– Только он как-то неправильно сработал, – засмеялся Сэм.
Они помолчали еще немного, шевелиться было лень, диново сердце и дальше выстукивало свое четкое Сэммисэммисэмми, но ритм изменился, стал ровнее и тише, без надрыва. Значит, подумал Дин, так и должно было быть.
Немного хотелось холодного пива.
***
- Диин… О Боже, еще…
Туксон на поверку оказался полной дырой. Как и во всех университетских городах, здесь было удивительно оживленно и скучно одновременно. По вечерам…
– Быстрее, Дин, пожалуйста, быстрее…
… по центру таскались студенты, а днем город превращался в обитель домохозяек – тишина, покой и ужасающая скука. Сэм был уверен, что сойти с ума тут можно в два счета. Дин…
– Господи, Дин, я не могу… Не могу больше… Ооо…
…был с ним совершенно согласен. Впрочем, как показало время, на Туксон им было нечего жаловаться.
– О черт, о черт, о черт!!!
А с ведьмой Дороти они так и не разобрались.
Воскрешение Лазаря
Авторы: 80 миль в час
Бета: Rassda
Пейринг: Сэм/Дин
Рейтинг: NC-17
Саммари: Дин был мертв четыре месяца. И Сэм тоже.
Примечание: если бы Сэм и Дин Винчестеры принадлежали мне... Ох, если бы они принадлежали мне...
***
После ада
Он не оставляет Дину времени даже на вдох. Толкает к стене и наваливается всем своим весом.
– Дин...
Никакой ласки или нежности, боже упаси. Рот цепляется в шею, руки задирают куртку и одним махом срывают футболку.
– Дин...
Мантра или заклинание, Сэм не может заткнуться, остановиться. Диндиндин... Живой, господи, живой, горячий и его.
– Мой, – рычит Сэм, цепляясь в плечи. – Мой, – опускается на колени и сдергивает джинсы, разрывая толстенную ткань. – Мой, – думает он, потому что говорить больше не может, рот занят Дином, всей его длиной, до самых гланд, так, чтобы задохнуться, только чтобы не выпустить.
– Сэмми, – в голосе Дина как будто боль, или это такая странная нежность, мог бы подумать Сэм, но ему сейчас не думается. Он слишком погружен во вкусзапахжар. Три движения, и Дин уже стонет, громко, как обычно, как это было – боже мой, боже мой – это же было, и этого могло не быть навсегда, этого не было целых четыре месяца. Злые слезы катятся по щекам, но Сэм не замечает их до тех пор, пока пальцы Дина не касаются его лица.
– Что ты, Сэмми? Ты чего?
Он не выдерживает, выпускает Дина, потому что горло сжимается, слишком больно... Дин поднимает его и прижимает к себе.
– Все хорошо, Сэм. Теперь все будет хорошо.
Он кивает, проглатывая слезы. Да. Теперь – да. Только вот...
– Не болит?
Он касается пальцами отпечатка на плече, и Дин морщится.
Кто бы это ни был. Кто бы... Ему лучше сдохнуть, пока Сэм до него не добрался. Воспаленная пятерня на плече, там, где раньше были созвездия веснушек, теперь кровавые волдыри.
– О, господи, Дин, как...
Он опускает голову и начинает облизывать чужой отпечаток. Зализывая рану, как животное, осторожно, медленно.
Дин стонет.
– Сэмми, что ты...
– Все хорошо, Дин, теперь все хорошо, – шепчет он, отрываясь от плеча, скорее самому себе, чем Дину. – Все будет хорошо.
Его заполняет одновременно ярость и невероятное нечеловеческое облегчение. Все это время – все эти ебаных четыре месяца – он умирал медленно, превращаясь в автомат, механизм. Его словно высасывало в черную дыру. Но понимает он это только сейчас, когда Дин снова рядом, когда он стоит, чуть улыбаясь уголком рта, самоуверенный и упрямый.
– Не спорь со мной, – говорит Сэм, расстегивая свои джинсы.
А вот теперь уже Дин смеется, поворачиваясь спиной к Сэму и упираясь руками в стену. У Сэма перехватывает дыхание, сердце бьется – везде: в ушах, во рту, в паху. Он знает, что нужно не так, по-другому, медленно и влажно, но Дин выгибается навстречу, сам, сам принимает Сэма. Всего, до самого конца. Они замирают оба, и все вокруг останавливается вместе с ними. Никто не дышит, нигде ни звука. Только огонь разгорается, до боли, до ожогов. И Сэм не выдерживает первым, толкая маятник, толкаясь в Дина.
Это не секс, нет, это какой-то безумный ритуал, жертвоприношение, а может быть, воскрешение, потому что каждый толчок звенит в Сэме, наполняя ту самую черную дыру огнем, жизнью, Дином. Он держится за своего брата, который – опять, опять – выводит его из темноты за руку, как он делал это так часто. Как делал это всегда. Сэму больно, но Дину наверняка больнее, а ведь он не говорит ничего. Только стонет, одной рукой упираясь в стену, а второй цепляясь за руку Сэма на своем бедре. Они как два слепца держатся друг за друга, и в Сэме, уже на самом верху, снова просыпается ярость и жажда обладания.
– Мой, говорит – он опять. – Дин. Мой.
И заклинание наконец срабатывает. Сэма накрывает с головой, заливает, он кричит и даже, кажется, плачет, как новорожденный, от света и боли. Только вместо холода – жар, тепло и Дин.
– Дин!
– Я тут, Сэмми...
Он здесь...
Едва касаясь
image
Авторы: 80 миль в час, Gavrusssha
Пейринг: Сэм/Дин
Рейтинг: NC-17
Жанр: pwp
Саммари: диптих
***
читать дальше
...и плечи в веснушках, и пот стекает по ложбинке позвоночника, Дин хрипло кричит и толкается к Сэму почти без помощи его рук. А Сэм закусил губу и скорбно морщит лоб. У него немного дрожат мышцы ног - от напряжения.
- Сэээм...
Сэм знает, о чем просит Дин, но он не может оторвать руки, от плеч, от шеи, где пальцы почти смыкаются.
- Я не.... могу... Дин...
Дин запрокидывает голову и стонет, как больное животное. Сэму словно ударяют под дых - от того, каким беззащитным и открытым выглядит сейчас его брат. Он стискивает руки и толкается еще сильнее. Ему одновременно хочется сделать Дину больно и закрыть, защитить его сейчас, от всего. Он тянет его за плечи, заставляя подняться, прижаться спиной к своей груди.
- Твою мать.
Дин упирается макушкой в плечо Сэма, открываясь еще больше, выставляя бледное горло. Сэм не выдерживает.
- Ооо!!!
Он впивается зубами в мышцу над ключицей, вырывая глухой крик у Дина. Крик и...
- Сэм, черт, Сэм.
Дин кончает, сжимая Сэма, с закрытыми глазами, Сэм видит - темные длинные ресницы опущены. Он красивый сейчас, как грех, как бог, как демон. Сэму не нужно больше ничего, только один украденный преступный взгляд на своего брата в этот момент. Только так, он вжимается внутрь, весь, насколько возможно глубоко, и остается там. Навсегда...
***
Дин опустился на четвереньки, упираясь руками в матрас. "Сэм, давай, давай уже, блин, покая не передумал, о, господи, поверить не могу..." Сэм тоже не мог поверить в то, что видели его глаза. Несмотря на отчетливое нетерпение брата и на собственное, Сэму хотелось продлить момент: он впервые по-настоящему понял - Дин красив. Родной, желанный, единственный его Дин - красив, как картина. Прогиб позвоночника, по которому скатывается взгляд, плавные контуры зада, застывшие в напряжении плечи ,покрытые чуть заметными веснушками. Сэм прижался к заднице Дина, положил ладони на шею, брат выдохнул и чуть опустил голову. Выступил позвонок. "Сэм, зараза, не тяни!" Руки Сэма соскользнули к плечам, слегка надавили, он ощупал ключицы, наклонился, подышал Дину в затылок, как дышат на стекло. Короткие волоски там немедленно встали дыбом, по спине Дина пробежали мурашки, он передернулся. Сэм лег на Дина всем весом, прижался грудью к влажной спине и заглянул ему в лицо. Что он ожидал увидеть - стиснутые зубы, зажмуренные глаза, гримасу страха? Глаза Дина были широко открыты и они - о боже - слегка светились, попадая в луч заглядывающего в номер фонаря...
Сэм застонал - его накрыло, резко и без предупреждения, он выплеснулся, горячо, почти, черт возьми, без ощущений, и Дин это, конечно, мгновенно почувствовал тоже. "Сэм, ты чего?" Похоже, брат слегка ошалел. "Ты просто бомба, Дин, ты чертова бомба, и теперь тебе никуда от меня не деться."
It's all Jared's fault (Это во всем виноват Джаред)
Автор: 80 миль в час
Бета: Rassda
Пейринг: Дженсен/Джаред
Рейтинг: NC-17
Примечание: написано на третий тур фикатопа на заявку - ДЖ2.
с Ёлкой, подарками, сексом, связыванием,
веселыми пытками и яичным коктейлем.
Веселое рождество
арт: velelu
арт с сети
Как всегда, во всем виноват Эрик. Даже нет. Вот так: во всем виноват, мать его, Эрик. Конечно, еще немного Гильдия киноактеров, которой все не имеется. И Джаред, который когда-то вступил именно в эту Гильдию. Да. На самом деле, во всем виноват Джаред.
Через пятнадцать минут после того, как становится известно про забастовку, Дженсену звонит Ким. Разговор начинается как-то так:
– Привет, Дженсен? Как там Даллас?
То есть, понятно, да? Подвох чувствуется сразу. Но все равно Дженсен не ожидает бедствия такого масштаба.
– Мы хотим до начала забастовки доснять еще два эпизода. Чтобы если вдруг что, закончить сезон, хоть как-то завершив арку.
«Доснять еще два эпизода» означает вернуться из Техаса в Канаду. На две недели, говорит Ким. На месяц, понимает Дженсен. В частности, и на Рождество.
– Да ни за что.
– Дженсен, я очень тебя прошу. Иначе это может случиться катастрофа. Ты же понимаешь: если затянется забастовка, весь сезон пойдет коту под хвост. Канал обещал слегка доплатить, если вы согласитесь.
– Причем тут деньги, Ким?
– Джаред согласился уже.
Конечно, Джаред согласился. Как только зашла речь о забастовке, Падалеки обзавелся новой-старой миной щенка, стащившего со стола кусок мяса. Как будто он лично заварил эту кашу, а теперь ему жутко неудобно перед всеми. Джаред извинялся перед Дженсеном раз пять, еще тогда, когда о забастовке только шли слухи. Дженсен почти не сомневался, что его напарник сам позвонил Киму и предложил провести эти дополнительные съемки.
Но блин, Рождество дома.
– Любой каприз, Дженсен.
Боже, и еще говорят, что он ленивый. Какой ленивый человек согласится на такую авантюру?
Уже в Ванкувере он узнает, что, конечно же, это была идея Эрика. И Джареду, точно так же, как и ему, сказали, что Дженсен согласился первым. Прекрасно.
– Они сыграли на наших слабостях, старик, – говорит помятый после самолета Джаред, в здоровенном пуховике, но в кедах.
– Да уж, – бормочет Дженсен, бездумно листая новый сценарий. – Купили как детей за конфету.
– О, кстати. Светлая мысль. Надо будет попросить конфет побольше.
Дженсен качает головой. Двадцать шесть лет…
Джаред, впрочем, не всегда притворяется большим ребенком. Иногда он поступает очень здраво и взросло, в сто раз умнее, чем Дженсен. Вот, например, в Ванкувер он не взял с собой собак. Когда Дженсен первый раз приезжает на локацию, где им предстоит провести ближайшие несколько дней, в том числе, и Рождество, он понимает, какой Джаред молодец. Потому что локация – это зимний лес, черт знает где, они ехали туда два часа. И да, собакам, наверное, было бы весело побегать там, в снегу по колено – по колено Джареду, а не собакам – но, блядь, это же дикий лес, а не городской парк. А джаредовские собаки похожи на своего хозяина способностью попасть в переделку на ровном месте. А место тут совсем не ровное. Машины осветителей и трейлеры стоят на опушке; глубокие колеи от колес в снегу, и между стоящими кругом фургонами – вытоптанная площадка. Все. Вся цивилизация. Дальше, на юг, снег и снег до самого горизонта, потом Дженсен узнает, что под снегом даже не поле, а огромное замерзшее озеро. А на север – еловый лес.
На самом деле, это очень весело. В первый же день они разбиваются на две команды – американцы против канадцев – и устраивают снежное побоище. С двумя фортами, флагами и пленными, все как положено. В их команде под Одинокой Звездой людей меньше, но они побеждают, потому что Джаред неудержим и громогласен, ну и Дженсен тоже не промах, хотя и потише. Ему совсем не холодно, хотя на улице градусов двадцать мороза.
Вечером, понятное дело, они пьют, хотя в меру, потому что завтра с утра начинаются съемки. Никакого пива, потому что даже в трейлерах слишком холодно. Но кто-то из съемочной группы делает грог, и оказывается, что жизнь прекрасна. Дженсен не то, чтобы сильно пьянеет, но перед глазами все плывет, и в какой-то момент он понимает, что сидит, зажатый между Джаредом и Клифом, глупо улыбаясь в пространство, совершенно не понимая, что вокруг происходит. Джаред что-то рассказывает, опасно размахивая руками, и Дженсен смеется вместе со всеми просто потому, что это Джаред.
Они выходят на мороз, Джаред заворачивает за трейлер и начинает неловко расстегивать ширинку.
– Подожди, чувак. Тебя девочки завтра с утра убьют, если ты отольешь под их трейлер. Пройди два шага до ближайшей елки.
Джаред отчаянно мотает головой.
– Я уже не могу.
Дженсен кладет руку поверх руки Джареда. На полу расстегнутую ширинку. Потом он объясняет себе это только тем, что все-таки был невероятно пьян.
– Потерпи, неандерталец, – у него получается «неандерталец» или как-то так. Джаред мычит и делает шаг, не отнимая руку и не отталкивая Дженсена. Таким странным паровозом они доходят до первых корявых елок. Здесь Дженсен наконец додумывается забрать свою руку.
– Чего это ты? – говорит Джаред.
– Что чего?
– Руку чего забрал? Помог бы товарищу. – Джаред пьяно смеется и вытаскивает свой член – не то, чтобы Дженсен сильно смотрел.
– Отъебись, придурок.
Дженсен колупается в собственных пуговицах на джинсах – зря пришел, что ли – и вяло думает, что у него уже должны были замерзнуть пальцы на таком морозе. Шутку про тяжести он крутит в голове, но потом отбрасывает, потому что, во-первых, ей уже лет сто, а во-вторых, Джаред явно ждет именно ее. Лучше уж загадочно промолчать.
Назад они возвращаются как-то еще медленнее. В трейлере Дженсен усаживается на диван, даже не снимая куртки, и ждет, пока Джаред освободит ванную. Он думает, что стоило бы почитать сценарий на завтра, но потом вспоминает, что там почти нет диалогов, Крипке сказал, что здесь на локации они будут снимать исключительно динамичные сцены. Слава богу, думает Дженсен, упираясь затылком в спинку дивана.
Джаред вываливается из ванной вместе с клубами пара, в пушистом белом халате.
– Ты что, ноги там брил или что? – ворчит Дженсен, снимая пуховик. – Сухие полотенца хоть остались?
Джаред какую-то секунду тупо на него смотрит, потом смаргивает и кивает головой.
– Да. Висят там.
Стекла душевой кабины еще запотевшие, а стенки и корыто – теплые. Дженсен стоит под горячей струей и пытается не заснуть. Завтра сочельник, он представляет себе, что дома тепло, снег, как обычно, искусственный, разбросан по саду и на подоконниках белыми неровными клочьями, и мама печет еще два пирога дополнительно, «на всякий случай».
В конце концов, он зачем-то моет голову и поскольку халат забрал Джаред, заворачивается в полотенце.
Джаред уже спит на кровати, как обычно, развалившись звездочкой. Дженсен выдергивает из-под него одну подушку, получает откровенно слабый пинок ступней под зад и идет устраиваться на диване.
– Будильник? – спрашивает он, выуживая одеяло из ящика.
– Постучат в двери, – отвечает Джаред.
Только когда они гасят свет и Дженсен заворачивается в одеяло и плед, он понимает, что вообще-то у него есть свой трейлер, и там стоит такая же здоровенная кровать, как и та, на которой сейчас храпит Джаред. Но вставать и, тем более, выходить на мороз сегодня он уже не собирается.
Утром он просыпается не от стука в дверь, а от того, что Джаред сдергивает с него одеяло и насыпает пригоршню снега прямо на живот.
– Уебок! – орет Дженсен и выскакивает вслед за ржущим Джаредом прямо на улицу в одних трусах и футболке. В запале он успевает сделать три прыжка, а потом понимает, что даже не успел надеть ботинки. Джаред ржет на безопасном расстоянии, он, конечно, одет, в пуховике, правда, с откинутым капюшоном. На улице темно, и в глаза ему бьет свет фар, поэтому Джаред смешно щурится.
Дженсен так же быстро забегает назад в трейлер.
– Домой можешь не возвращаться, – кричит он через плечо и закрывает за собой дверь, обрезая смех Падалеки.
У него на удивление ясная голова, никакого похмелья после вчерашнего. Он быстро моется в душе, не бреясь, все равно еще неизвестно, вдруг Дин сегодня будет со щетиной, и включает кофеварку, разумно полагая, что после такой побудки Джаред ему не то что чашку кофе должен, а вообще – зад лизать.
– Ты мне должен зад лизать. Три дня, – уточняет Дженсен и протягивает кружку с кофе вошедшему Джареду.
– Три дня я не смогу, у меня язык устанет, – Джаред открывает рот, чтобы показать, какой именно язык у него устанет. – Но сегодня могу немножко, пока съемки не начались. Только не зад, ладно?
Он хватает Дженсена за челюсть свободной рукой и длинным коровьим движением облизывает лицо, от подбородка и до лба.
Дело в том, что у них с Джаредом нет тормозов, когда речь заходит друг о друге. Может, потому, что они уже столько времени вместе, или потому, что у Джареда вообще никогда не было тормозов по отношению к людям, а у Дженсена неожиданно перегорели предохранители, исправно прослужившие двадцать шесть лет. Неважно. Просто Дженсен, с любым другим человеком моментально чувствующий себя неловко, с Джаредом не напрягается вообще. И все эти прикосновения, хлопки, толчки, прижимания, зажимания и даже вот такие вот собачьи облизывания всегда были чем-то совершенно нормальным. Естественным.
Поэтому Дженсен всего лишь раздраженно вытирает лицо и говорит:
– Чувак. Ты мне всю помаду смазал.
Джаред смеется и запивает вкус Дженсена кофе.
– Ммм. Вкусно.
Они надевают свои пуховики, Дженсен натягивает шапку и вываливается из трейлера вслед за Джаредом. Холода он по-прежнему не чувствует.
Подготовка к съемкам уже идет вовсю. Огромные лампы стоят по периметру, освещая всю ту безумную суету, которую только могут создать десять человек на семи квадратных ярдах. Они идут к гримерке, а там уже сидят Эрик и Бен.
– О, – говорит Дженсен, – вы решили наконец-то сняться в эпизодических ролях? Побольше крови на них, Шэннон.
Это старая шутка, команда четвертый год подряд подзуживает Эрика сняться в одной из серий. Он всегда отшучивается или загадочно улыбается, намекая на то, что когда-нибудь… Ему никто, конечно, не верит.
Дженсен усаживается на свое привычное место подальше от двери и закрывает глаза.
Они обсуждают сегодняшние съемки: одна беготня по лесу среди елок, а Дженсен пытается представить себе, есть ли сейчас в мире хотя бы одна такая же сумасшедшая компания, которая в Сочельник снимает кино. Вряд ли, думает он со странной гордостью. Он согласно кивает и мычит в нужных местах, послушно поворачивает голову, когда его просит Шэннон, и, в конце концов, встает, готовый к их классическому сверхъестественному безумию. Дин Винчестер, дамы и господа. Человек, продавший душу за брата и спасенный из Ада Ангелом Господним. Ему хочется еще кофе.
Дженсен понимает, почему он не мерз на протяжении суток. Его организм просто готовился к сегодняшнему дню.
Он промерзает насквозь. Несмотря на то, что они почти все время в пуховиках, а когда снимают их и остаются в одежде Сэма и Дина, то все время бегают, прыгают или дерутся. Вся суета происходит всего лишь в паре десятков ярдов от того места, где стоят их трейлеры, и даже если перерыв всего лишь пять минут, они с Джаредом успевают забежать в ближайшую машину и погреться. Но все равно он чувствует, что у него сейчас просто яйца отпадут. Пальцы на руках и ногах онемели, дышать носом вообще невозможно, и эта ебаная кожаная крутка Дина, тонкая как туалетная бумага, задубела на морозе, толку от нее никакого. В конце концов, когда после очередного прыжка в сугроб и где-то отдаленно звучащего «снято», Джаред поднимает его за руку и говорит:
– Эй, приятель, да у тебя губы синие.
Он поворачивается в сторону камеры и кричит:
– У нас тут человек за бортом!
– Со мной все в порядке, – говорит Дженсен.
– Да, конечно. Дин.
– Иди на хуй.
Ассистенты приносят им куртки, Бен подходит к Дженсену, смотрит на него внимательно и говорит:
– Ладно. На сегодня, пожалуй, хватит. И так уже слишком темно. Продолжим завтра.
Дженсен с облегчением выдыхает. Пытается, по крайней мере, замерзший нос отказывается выпускать из себя теплый воздух.
Джаред тащит его за руку.
– Давай. Горячий душ и виски, чувак.
Дженсен добегает до трейлера Джареда первым.
Он сбрасывает пуховик, потом куртку, по одной вещи за шаг. Джаред открывает дверь в тот момент, когда Дженсен выпутывается из джинс, уже в дверях ванной.
– Сучка! Ты не мог пойти к себе?
– У тебя вода горячее, Джаред, – говорит Дженсен. Конечно, он не настоящая сучка, поэтому добавляет. – Можешь пойти ко мне. – И залазит в душ.
Горячая вода – это пытка. Замерзшие уши и пальцы, и все остальное, ладно уже, чего прибедняться, печет, и колет, и жжет, и у Дженсена закончились глаголы. Он с трудом сдерживается, чтобы не выскочить из-под обжигающей струи.
– Блядь…
– Что, нет горячей?
Дженсен оборачивается и смотрит через замутненное стекло душевой на здоровенный силуэт, который по очереди вытягивает руки – снимает рубашку, наклоняется, стягивает джинсы и отодвигает дверцу.
– О, есть. Это хорошо.
И Джаред становится рядом с Дженсеном.
Помните про полетевшие предохранители? Так вот, мыться под одним душем – это было слишком, даже для них обоих.
– Джаред?
– Да?
Джаред стоит к нему спиной, по его широченным плечам течет вода, вниз, к узкой талии и…
– Что ты тут делаешь?
Джаред поворачивается к нему лицом и смотрит удивленно.
– Ты же сам сказал: иди ко мне.
– Я имел в виду: в мой трейлер.
– Ааа, – Джаред смеется, – черт, я тебя не так понял.
То есть, получается, Джареда совершенно не смутила идея принять душ вместе. Дженсен хочет спросить, но он понимает, что вообще-то вопрос получится риторическим. Раз Джаред здесь, стоит под водой, так, чтобы струя из душа попадала в сложенные ковшиком на груди руки, значит, не смутила. Дженсен думает, выгонять Джареда или стоять тут и ждать, пока он сам сообразит. И в эту секунду Джаред поворачивается и наступает Дженсену на ногу.
В другой день, при других обстоятельствах Дженсен мог бы этого и не заметить. Но именно этим вечером, двадцать четвертого декабря 2008-го года, в Сочельник, после короткого, но очень изнурительного съемочного дня, Дженсен замечает. Очень даже замечает.
– Твою мать, Джаред! – ревет он так, что слышно, наверно, в Ванкувере.
Только-только начавшие отмерзать пальцы на ногах очень чувствительны. Очень. Дженсену кажется, что их переехало катком и он никогда больше в жизни не сможет стоять, ходить или бегать.
– О, о, Дженсен, прости, приятель, я…
– Джаред, – рычит Дженсен – уже чуть потише: – стой. Спокойно. Мать. Твою.
Он пытается пошевелить пальцами, каждое движение пробивает насквозь до самой макушки, как будто ему в ступню снизу стреляют и стреляют сотнями игл, причем, судя по всему, отравленными. Он осторожно пытается поджать пальцы. О, черт. Не стоило.
И тут Джаред опускается на колени.
Вопрос дня актуален как никогда.
– Джаред. Что ты делаешь?
– Твои пальцы, чувак. Тебе нужно восстановить кровообращение, иначе может быть плохо. Ты же на грани обморожения.
Он берет Дженсена за щиколотку, поднимает одну ногу, двумя руками обхватывает ступню и начинает с очень сосредоточенным видом мять и тереть.
Здесь вообще-то должен был быть выплеск гетеросексуального негодования, но вместо этого Дженсен не таясь орет во всю глотку.
– Аааа!!!
Это больно, господи, как же больно, так не может быть, он взрослый мужчина, и способен терпеть боль, но это, это что-то невероятное, и он все это выкрикивает, сквозь смех, и слезы, и хохот Джареда.
– Боже, Дженни, детка, ну ты и балабол.
Дженсен двумя руками держится за плечи Джареда, чтобы не навернуться в скользкой кабине. Поэтому он не может дать ему подзатыльник или щелкнуть по уху. Остается защищаться только словесно.
– Заткнись, придурок. Это все ты виноват.
Джаред отпускает его ногу, берет вторую.
– Почему это я?
Дженсен опять орет, теперь уже чуть-чуть наигранно, потому что, во-первых, он уже был морально готов к ощущениям – незабываемым – а, во-вторых, левая как-то не так замерзла, наверное. Но покричать всегда можно, с откинутой головой, до хрипа.
Джаред смеется и сжимает ступню напоследок, потом отпускает ее. Все, думает Дженсен, закончилось, наконец-то.
Но ничего не закончилось.
Джаред остается на коленях, он смотрит снизу вверх, мокрые волосы прилипли к голове, он неожиданно-смешной вот так вот, и Дженсен внезапно смотрит на ситуацию со стороны. Два мужика в одной маленькой душевой кабинке. Дженсен судорожно колупается в себе, где паника, где отвращение, где все то, что должно вот сейчас накатить, вот уже, вот…
Джаред кладет ему руку на бедро, она теплее даже, чем горячая вода из душа. Ну же, думает Дженсен. Давай. Паникуй. Эй! Ты где там?
– Эй, – говорит Джаред снизу. И чуть поглаживает бедро большим пальцем.
Накатывает. Но это не паника.
– Ух ты!
– Извини.
– Да ничего страшного. Это… Это ты на меня так?
– Нет, Джаред. У меня всегда встает, когда пальцы отмерзают. Кровь, знаешь ли, от одного органа к другому, все дела. Почему мы раньше не сообразили?
– Наверно, потому что это слишком неправдоподобно, – говорит Джаред. – Или наоборот, слишком очевидно. Или, может…
– Джаред, ладно, я понял.
И Дженсен тянет его за плечо вверх.
По крайней мере, они не целуются. Дженсен сразу кусает Джареда за рот, потому что сейчас он соображает, что всегда хотел это сделать. Может, чтобы Джаред поменьше болтал, неважно. Он не останавливается на первом укусе, цепляется зубами за все, за что хочет. Щека, скула, подбородок, плечо. На ключице Джаред срывается, стонет, изнутри, дрожащим таким стоном, от которого у Дженсена поджимаются яйца. Еще, думает Дженсен. Ему ведь нужно спасать свою репутацию, потому что только что он орал как баба. Он проводит рукой по спине Джареда, вода стекает по широким плечам, вниз, к узкой талии, и еще ниже, вслед за пальцами Дженсена. Там тоже много разных мест, которые можно кусать.
– Повернись, Джаред.
Да. Плечи, лопатки, чуть выступающие, недоразвитые крылья, думает Дженсен, любуясь на следы от своих зубов. Если прихватить чуть сильнее, то…
– Дженс!
…то кричать уже будет Джаред. Вот так вот, да, громко, еще громче.
– Еще, пожалуйста.
– Тебе нравится, извращенец ты?
Джаред стонет и бухается лбом в стенку.
– Знал бы, что ты, сука, такой кусачий, лежал бы ты у меня сейчас на диване вниз лицом.
Ого, думает Дженсен, стараясь не кончить.
Несмотря на все слухи и нашептывания за спиной, Дженсен никогда этого не делал. Он уверен, что и Джаред тоже, разве что Сэнди была девушкой с фантазией. Но, черт, все у них получится. У них же всегда все получается.
– Джаред, я тебя сейчас трахну.
Джаред смеется, или может быть, это нервная дрожь.
– Хорошо, – говорит он глухо и расставляет ноги пошире.
У Дженсена темнеет перед глазами. Он неуверенно проводит руками по бокам Джареда, успокаивая его, успокаивая себя. Дженсен никогда еще в жизни так не хотел.
– Дай мне… Что-нибудь, Джей.
Джаред протягивает руку и нашаривает на полке… Что-то. Это шампунь или еще какая-то химия, потом они разберутся, но сейчас, сейчас неважно.
Джаред вздрагивает, когда вымазанные холодным и вязким пальцы прикасаются к нему. Дженсен знает, что нужно подготавливать, и растягивать, и согревать, но когда Джаред одной рукой оттягивает ягодицу, раскрываясь, помогая ему, он, честно, больше не может.
– Все. Все. Я…
– Давай уже, Господи.
Это естественно, что Джаред кричит. Очевидно и честно. Только вот непонятно, почему и Дженсен кричит тоже. Может, от того, что туго, так сильно, что почти слишком, почти больно. Может, от невероятного жара, пульсирующего вокруг его члена. А может, от всего вместе, от всего Джареда, от его крика, от его тепла, мокрой спины со следами укусов. От его члена, за который Дженсен наконец-то взялся.
– Ох, да.
И ничего ни странно, все почти так же, как у Дженсена – чуть больше, ладно – так же твердо, и, двигая кулаком и бедрами, он чувствует чужое удовольствие как свое.
Ритм нарастает, сам по себе, как будто кто-то отбивает его в огромный барабан. Удар, толчок, чуть сжать, чуть повернуть запястье, хриплый стон, и опять, опять соленая кожа под языком, теперь Дженсен уже не кусает, ему не нужно, Джаред и так кричит, при каждом толчке, коротко, рвано. Поэтому он лижет, те самые лопатки, между ними, по позвоночнику на сколько хватает, одним движением. Да что там, он целует, в шею и в плечо, так же, на каждый толчок, делясь своим жаром, отдавая Джареду все, забирая у него – тоже все.
***
– Все равно не понимаю.
– Что?
– Блядь, ну ты же мужик, волосатый, ноги у тебя волосатые, и задница волосатая, и член, боже, у тебя член.
– Вот это новость, – говорит Джаред, натягивая джинсы.
– Заткнись, я наконец-то переживаю само идентификационный кризис.
– Нет. Ты его пытаешься вызвать. Как в Хаусе – искусственный сердечный приступ.
– Ты смотришь Хауса?
– Просто твое либидо все-таки не выдержало под напором моего обаяния. Оно долго сопротивлялось, его беспокоили как раз член и волосатая задница. Но, в конце концов…
– Ты смотришь Хауса?
– Я смотрел две серии, пока ждал тебя со съемок.
– Ты меня ждал? Моя ты девочка.
– На диван, вниз лицом.
Искусственный сердечный приступ не получается.
Как они все и договаривались, Рождество съемочная группа встречает в лесу. Они собираются вокруг елки, той самой, вокруг которой Сэм и Дин еще пару часов назад прыгали. Навешивают на нее гирлянду и лампочки, больше ничего нету. Складывают подарки. Кто-то разливает яичный коктейль, особенный, видно, домашний рецепт, потому что после первого же глотка у Дженсена немеет горло и становится так жарко, что он снимает рукавицы и откидывает капюшон пуховика. Джаред носится вокруг, заменяя своих собак, таскает еду из чужих тарелок, получает по рукам, усаживает на плечо Джинни, чтобы она прицепила на елку красный зажим для волос – вместо верхушки. Он хохочет так, что по лесу идет эхо, и Дженсен хохочет вместе с ним, наверно, от яичного коктейля, а, может, просто так.
Когда наступает Рождество, он звонит домой, поздравляет родителей. Джаред выдирает у него трубку, и это что-то такое совершенно естественное, что Дженсен даже не возмущается. Тем более, что взамен ему всовывают подарок, в цветастой упаковке, с огромным красным бантом.
– Открывай, – говорит Джаред одними губами, а потом кричит в трубку: – Все прекрасно, миссис Эклз, да, конечно, мы тут не мерзнем, тут совсем не холодно.
В упаковке – сценарий фильма. Смешная история про двух друзей, которых одновременно уволили. Они едут на машине через всю страну, ищут новую работу, но находят только проблемы, кучу денег и пару обязательных блондинок. Дженсен знает, потому что точно такой же сценарий лежит у него дома. В шапке написано: «Роли предложить Дженсену Эклзу и Джареду Падалеки». Сценарий, конечно, полное гавно, но Дженсен уже согласился. И, судя по всему, Джаред тоже.
-
-
13.02.2024 в 06:06Хотел бы поделиться с вами своим актуальным опытом поиска надежного автосервиса в Оренбурге. После длительного выбора, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — АвтоЛайф.
Что мне особенно понравилось в AutoLife56, так это внимание к деталям каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только с высокой точностью решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили компетентные советы по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько вызывающе порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете надежный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на AutoLife, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают каждый день, с утра до вечера, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется ценным для кого-то из вас. Буду рад знать вашу реакцию, если решите воспользоваться услугами AutoLife56.
Ремонт рулевого управления
Дополнительные ссылки
Предложение: надёжный автосервис в Оренбурге - сервис AutoLife56 Не игнорируйте: АвтоЛайф — ваш надежный партнер в мире авторемонта в Оренбурге Узнайте больше о АвтоЛайфе: наши сильные стороны в ремонте автомобилях в Оренбурге Предложение: заслуживающий доверия автосервис в Оренбурге - АвтоЛайф 56 Находка: лучший в городе автосервис в Оренбурге - AutoLife56 6044b5_
-
-
21.02.2024 в 02:00eroscenu.ru/?page=41089
eroscenu.ru/?page=38602
eroscenu.ru/?page=21503
eroscenu.ru/?page=33024
eroscenu.ru/?page=39827
eroscenu.ru/?page=2957
eroscenu.ru/?page=42253
eroscenu.ru/?page=9911
eroscenu.ru/?page=31309
eroscenu.ru/?page=2383
eroscenu.ru/?page=33390
eroscenu.ru/?page=5320
eroscenu.ru/?page=5353
eroscenu.ru/?page=49529
eroscenu.ru/?page=13478
eroscenu.ru/?page=26116
eroscenu.ru/?page=4029
eroscenu.ru/?page=31005
eroscenu.ru/?page=34342
eroscenu.ru/?page=12857
популярные ссылки обучающие ссылки литературные ссылки обучающие ссылки научные ссылки спортивные ссылки музыкальные ссылки экологические ссылки обучающие ссылки отборные ссылки 044b4_b